Рецензия: Brothers: a tale of two sons

Что может быть страшнее детских сказок? Стивен Кинг, в компании ужастикописателей помельче, потеет в стороне от страха. Хтонический ужас тянет склизкие щупальца из первоначальных глубин народного творчества, принимая самые жуткие, омерзительно сочащиеся кровью, формы. Сказки.


Что может быть страшнее детских сказок? Ничего. Увы, нам и нашим детям это невдомёк. Советский Союз в порыве воспитательной деятельности сравнялся с нацистом-Диснеем. В деле стерилизации сказок им обоим не было равных. Кишащий червями изнутри, но прекрасно загримированный труп, которым стал XX век (посмотрите, как живой, будто спит), — во многом их рук дело. Не чуравшиеся расчленёнки, сексуального насилия и полные беспросветного отчаяния, детские сказки под острыми ножницами «адаптации» превратились в нравоучительных евнухов. За сотню лет селекции вырастивших уже не одно поколение таких же стерильных снаружи и гнилых изнутри граждан.

Не поленись отыскать сказки в оригинале, кинь любопытный взор в кромешную тьму веков. Загляни в гости к дьяволу, читатель. Панорама боли и бессмысленной жестокости запестрит перед твоими глазами так, что ни Мартин с Красной свадьбой, ни даже «маньяк-Шекспир» не ужаснут тебя более никогда.

Вот мифы греков и римлян, где жестокие боги сплетаются в оргиях, подвешивают собственных детей на скалах и бесконечно потрошат. Где непрерывный инцест — скорее норма поведения, чем девиация. Где друзей превращают в свиней и подают к столу с румяной корочкой. Чем мифы — не сказки? Те же предания, устное творчество, записанное и сохранённое для потомков. Не одно, думается, поколение античных детей засыпало под рассказы о кровавых похождениях героев.

Но то — просвещённая античность, величавый рабовладельческий строй, столп культуры. Взгляни, читатель, на варварские племена. На босоногих и диких охотников американского континента. Мало ли героев индейских сказок выпотрошили, освежевали и сожрали славные герои, боги и злые духи?

Метнись на часок в заснеженную тундру, в гости к добродушным чукчам и эвенкам. Своим детям они рассказывали прекрасные истории, где людей убивают колотушками так же буднично, как сегодняшний добропорядочный гражданин просматривает новостную ленту в своём планшетном компьютере.

А дивный Восток? Колыбель цивилизации? Сказки тысячи и одной ночи? Сколько там отрезанных голов, содранной кожи? Сколько ебли? Одно лишь вступление: шах каждый день брал одну девственницу, спал с ней (естественно, не на бочок и баиньки), а наутро казнил. Какая завязка, шик! Секс, наркотики, рок-н-ролл — вот девиз Тысячи и одной ночи.

А у тебя, на твоей земле, читатель? Чёрт с ним, с сожранным колобком. Вспомни недавнего нашего Ершова, помяни рюмкой «Столичной» царя, живьём сваренного в котле с молоком. Не ходи в глубь веков, не надо. Там Яга, проводник в царство мёртвых. Там старшие братья тихо режут младшего и расчленяют ещё тёплый труп. «Полей мёртвой водой — тело и срастётся», помнишь ли?

Не хуже, поверь, дела и в Европе: вот Синяя Борода в тайной комнате подвешивает на мясницкий крюк тело очередной жены. Вот сказки Братьев Гримм: потрошение, декапитация, расчленёнка, удушение, сожжение заживо (список неполный). Нет более подробного справочника по средневековым пыткам и казням, чем неадаптированные сказки братцев-акробатцев.

За принудительную стерилизацию сказок, кроме Диснея и отечественных адаптаторов, поблагодарить стоит психоаналитиков. Нельзя травмировать детскую психику. Людей убивает не оружие, не его распространение, не психованные почтальоны. Их убивает GTA, их убивает жестокость рассказанных историй. Такой теперь в наших Грециях гуляет миф. «Если бы злодеи Диснея не погибали, падая в пропасть, если бы их поджаривали живьём в традициях Ганселя и Гретель, если бы их потрошили дровосеки по стандартам Красной Шапочки, а из кишков выскакивала перемазанная с ног до головы кровью Бабушка — мир сошёл бы с ума!» — кричат психологи. «Посмотрите на так называемую детскую игру Puppeteer, там кукольному тигру вырывают зубы! И ЭТО УВИДЯТ ДЕТИ?» — заходятся в истерике поборники нравственности.
Детство в скорлупе — священная корова современности. Психологическая травма — её краеугольный камень.

Что сказал бы на это, например, человек позапрошлого века, не ведавший «адаптированных историй»? Раскурил бы трубку, посмотрел прищурившись и произнёс бы раздумчиво: «Травма? Что вы знаете о травмах, голубчики? Вот в Бирме, когда мы по живому отпиливали руки солдатам, которым кости раздробило ядрами — там были травмы. Впрочем, возможно вы правы: то были уже не дети, а крепкие взрослые парни лет пятнадцати от роду. Что вы сказали? Не взрослый? Позвольте, что у вас там вообще происходит, в вашем времени?»

Но это лишь теория безумца в тени священной коровы и её догм.

И всё-таки: что может быть страшнее детских сказок? Смерть, смерть, смерть — вот и всё, что бродит по историям о героях. Герои там — лишь гости на празднике смерти. Счастливый конец — лишь отсрочка. Жили долго и счастливо. Умерли в один день.

Brothers: a tale of two sons — сказка. Кусочек сказки о мальчике и смерти. Словно протуберанец, языком огня вырвавшийся из прошлого. В мире разработчиков Brothers пока не изобрели не только психоанализа, там даже особенности человеческого мозга ещё не начали изучать. Именно поэтому управление здесь сделано так, что от противоречий между двумя сероклеточными полушариями у игрока течёт кровь из носа, глаз и ушей. Именно поэтому вокруг выворачивающего желудок наизнанку управления выстроили всю игру. Именно поэтому на него завязали даже сюжет с его простым и недостойным внимания мессиджем. Мессидж не важен, он стандартен — как и во всякой сказке. Мораль всей басни такова, и так далее, и так далее.

Бывает, гения признают не за то, что он считает лучшим своим творением, а за то, что он набросал на салфетке во время обеденного перерыва. Так и с Brothers: хорошо не то, что хотели сделать разработчики, а то, что они сделали в качестве оформления. История, рассказывающая сама себя. Без слов — здесь лишь тарабарский язык, озвученный режущими слух голосами. История рассказывает себя вещами, предметами. Предметы рассказывают тебе сказки. Или сама Смерть, безраздельный сказочный властелин. Master of puppets в театре мертвецов: герои продираются вперёд, и местность говорит с тобой. Пожар, трупы, глава семьи пытается удавиться. Рабыня в шахтах троллей. Поле битвы. Кто тебя усеял? Келья гиганта с грифоном в клетке. Замёрзший город, в котором бродит невидимое нечто, сбивая снег с крыш домов. Истории, пять часов ненаписанных сказок Братьев Гримм — как свежий альбом Кобейна. Голос из могилы.

Этих историй тут пригоршня, они только фон для скучной истории, и они кричат: «обрати на нас внимание, мы живее всего, что ты видел в играх за последний год, два, десять!» Лишь смотри по сторонам. Не дай отвлечь себя ублюдочному управлению, не дай заморочить себе голову сквозной историей. Если после вековой кастрации все сказки, как мелкие тёмные твари, забились на дно глубокого колодца, то запустив Brothers ты спустился на это дно. Смотри вокруг. Видишь? Они смотрят на тебя? Слушай глазами.

Слушай глазами сказки смерти.

5/10