суббота, 17 января 2015 г.

В поисках глубинного смысла: как посмотреть «Левиафан» и нихрена не понять


«Левиафан» — фильм хороший. Одно но: он теряется в смыслах, в нагромождении метафор. Смотришь так — одно. Сковырнёшь одну метафору — другое. Сковырнёшь третью — прямо противоположное.

Как цыган, мечущий алмазы перед свиньями. То ли тут свиньи не оценят, то ли алмазы фальшивые, то ли свиньи фальшивых алмазов не оценят — поди разберись.

Посмотришь, сидишь ошеломлённый. А потом начинаешь разбирать, что тебе сказать пытались. И не понимаешь ровным счётом ничего. «А был ли он, смысл?» – думаешь.

Дальше спойлеры.


Легче всего, конечно, всей этой поверхностной швали, у которой выводы не идут дальше лозунгов агитаторов. Тех, агитаторов, которых каждая конкретная категория слушателей признаёт кристально честными. Легко им, всевозможным «ватникам», антипутинцам, либералам, православным активистам, министрам — и всему, что своим информационным шумом до хронических мигреней засрало всё окружающее информационное пространство. Зайдёшь в игровой блог – и тут про них. Житья нет.

Им легко, им посмотрел — и всё ясно.

Маленького человека ломает государство. Отбирает дом и землю, бросает под ноги в грязь горсть монет. Ломает друга, ломает тяжёлой жизнью жену. А в итоге самого его упрячет за решётку — на 15 лет, «Чтоб знал, на кого залупается».

Власть — кровожадна. Суды, полиция, прокуратура — рука руку моет. А зло творится во имя церкви, так что и та — очевидное зло.

И всё это в знакомых декорациях. В знакомых характерах. Не подкопаешься, правда ведь: вот он, такой же пейзаж за окном. Вот они, те же лица во дворе и телевизоре. Тут понять невозможно: как можно заявлять, что всего этого нет? Ведь есть, и зачастую куда страшнее. Ведь снималось всё на натуре, не на зелёном экране и не в фанерных декорациях.
И ничего больше поверхностному зрителю не нужно. То, что он на поверхности видит — и есть простой и понятный смысл. Поэтому политики исходят на говно от критики. Православные исходят на говно от оскорблений веры. Ватники — от того, что «всё не так же!». Антипутинцы и либералы — в восторге от «Вот же ж правда всё! Всю правду показали!» (последние, собственно, тем же самым делом заняты — постингом фотографий из реалий, с примерно тем же нулевым результатом).

Завидую долбоёбам. Вот у них чёрное, вот белое — и жизнь прекрасна и удивительна. Или ужасна. В зависимости от сорта говна в голове.

Другим сложнее. Уже кто чуть глубже глядит, чуть внимательнее: тут задаёшь вопросы, а ответов не получаешь. Где, например, в этой притче герой? Кому сочувствие своё нести? Сопереживать где? Если уж мы в обсуждениях (ладно, выкриках из зала) ссылаемся на «чёрное» — значит, должно быть и белое? Что-то же надо разглядеть на контрасте? Иначе какой смысл?
Но контраста не видно. Ладно, вот эти — точно «чёрные». Мэр, судья, начальник МВД, настоятель в храме. А «белые» где?

Этот, что ли, герой главный, бич Коленька? Не вижу я в нём отличий от «чёрных». Род занятий — неопределённый, чем на жизнь зарабатывает — неизвестно. То ли автомеханик, то ли рыболов, то ли охотник — поди разберись. Говорят, руки у него золотые. По дому это сразу видно: облезшая краска, покосившиеся стены, завалившийся и заросший травой забор. Сразу видно: этот начал менять мир с самого себя и своего окружения, да только коррупционеры мешают.

В быту — тоже рохля. Жене возразить может только по пьяни, сына воспитывать не может вообще. Дом защитить не может. В случае чего, смертельно пьёт и наматывает сопли на кулак.
Натурально: дом отбирают — надо напиться. Друг приехал — напьёмся. Суд проиграли — напьёмся. Между собой что-то почти успешно порешали — напьёмся. Отдыхать — напьёмся. Жена изменила — напьёмся. Жена умерла — напьёмся.

Постоянно в водочном отупении. Он в принципе ничего не обдумывает, не рефлексирует, не воспринимает, не решает. Не делает. Весь фильм он не делает ничего, чтобы ситуацию как-то изменить, выкрутиться, побороться. Как обколотая успокоительным корова: «А? Что? Куда вы меня? Эээбля? А где я, мужи-и-ыыыыкыыы?.. Сыыынааа!!!»

Когда он возле своей халупы пьяный ругается с мэром — таким же в сопли пьяным мудаком — между ними ставится знак равенства. Они не соперники, они два опарыша, копающихся в одной навозной куче. И алкаш, требующий за свою халупу на камнях 3.5 миллиона, ничем не лучше, а в чём-то даже и хуже грабителя, который в уплату за награбленное предлагает 600 тысяч.
С мэром-руки-по-локоть-в-крови тоже, кстати, не всё гладко. Какой-то суд-пересуд, какие-то откупные. В «цивилизованной» России (раз уж мы правду-матку рубим), если бы речь шла о настоящем бандите (которых хватает) дом в одну прекрасную ночь просто ярко заполыхал бы со всеми домочадцами. А пожарные бы установили, что хозяин уснул пьяный с зажжённой сигаретой. И, что характерно, по этому поводу с этаким алкашом ни у кого бы и вопросов не возникло.

Но не о том речь. Речь о «белых» персонажах. Которых, напоминаю, не видно на общем чёрном фоне — такие они «белые». Жена? Изменяет мужу. Приехавший помогать друг? Спит с женой друга. Сын? Истеричка. Местные друзья? Подкидывают интересную «идейку» операм.
Все вместе они дом, условно говоря, «взрывают» изнутри. Когда его в кадре ковшом крушат — они не дом крушат, а скелет ломают. Его домочадцы, главные герои наши изнутри уже умертвили, без всякой помощи. Абсолютно негативный герой давится в лепёшку с двух сторон: со стороны близких и со стороны посторонних. Только вот это сочувствия не вызывает. Есть в этом даже какая-то ликующая на пепелище справедливость.

Странно и то, что сам Звягинцев не раз упоминал, будто в создании фильма вдохновлялся историей Марвина Химейера. Кто не в курсе, это такой американец, которого точно так же и по похожему поводу прижали власти города в Америке. То есть, история универсальная, могла бы произойти где угодно, с поправкой на местный колорит.

Только вот кто был Химейер? Он был типичным, эталонным американцем — каким его представляют тамошние традиции. Такого же точно американца в своём фильме «Гран Торино» нарисовал Клинт Иствуд.

То есть, действительно, золотые руки (герой «Гран Торино», кстати, на заводе Форда всю жизнь проработал — тоже автомеханик). У него есть участок собственной земли. В стране, для которой воевал. Есть крепкий дом, который он постоянно латает и содержит в чистоте и порядке: где что расшаталось — приколотит, где что облупилось — покрасит. И вот сидит он на своей земле, держит на коленях ружьё. И готов за вот этот клочок — не за всё вокруг, а за этот клочок — умирать. И убивать, если понадобится. Потому что моё, а кто сюда сунется — получит пулю в ебальник.

Таков, по рассказам, был и Химейер. Он в итоге разнёс по кирпичу всех обидчиков, после чего застрелился сам.

Но в поправке этой истории на российскую специфику что получается? Есть вот этот Николай. Он тоже служил. Он тоже механик. У него даже ружьё есть. Есть участок, есть дом. Но ружьё стреляет только по бутылкам, а участок и дом в засранном состоянии. И их он готов отдать — лишь бы цена была повыше (и в разы выше, чем реальная стоимость). Из дел — только бутылка водки залпом из горла, да пьяная бравада.

Получается, смысл в том, что вокруг нас — говно. Но мы только этого говна и заслуживаем, потому что сами мы тоже говно, и делать с этим ничего не хотим — ни рядом с собой, ни в целом. Ни ты, либерал. Ни ты, православный активист. Ни ты, слепой патриот.

И ведь не поспоришь. Так ведь и есть. Не всегда, но в целом.

Но есть и ещё один слой, до него тоже можно доколупаться сорванными ногтями.

Есть два смысла у «Левиафана» в мировой культуре. Первый — от Иова. Ветхозаветная метафора силы, с которой человек не в силах бороться. Потому что раздавит мимоходом, икнуть не успеешь.

«Можешь ли ты удою вытащить левиафана и верёвкою схватить за язык его? Вденешь ли кольцо в ноздри его? проколешь ли иглою челюсть его? Будет ли он много умолять тебя и будет ли говорить с тобою кротко? Сделает ли он договор с тобою, и возьмешь ли его навсегда себе в рабы? Станешь ли забавляться им, как птичкою, и свяжешь ли его для девочек твоих? Будут ли продавать его товарищи ловли, разделят ли его между Хананейскими купцами? Можешь ли пронзить кожу его копьём и голову его рыбачьею острогою? Клади на него руку твою, и помни о борьбе: вперёд не будешь»

В фильме этот Левиафан — не то чтобы только власть, а вообще люди, государство.

Есть и второй смысл. «Левиафан» — это произведение англичанина Томаса Гоббса, посвящённое… государству.

Тут нужно обязательно ещё чуть углубиться. Гоббс в своё время стал свидетелем гражданской войны. И буквально воочию наблюдал то, что мы с вами видели лишь в сериале «Игра престолов»: землю, в которой закона нет, каждый сам за себя, все друг друга режут. И никто, изнасиловав и выпотрошив очередную жертву, не заморачивается вопросами морали.

Увиденное Гоббса так потрясло, что он впоследствии создал теорию «войны всех против всех» как изначального состояния общества. А уже из этого вывел идею всемогущего Левиафана как государства. По его теории государство — это договор между изначально абсолютно свободными людьми. Пока они свободны — идёт война. Чтобы не было войны, они отказываются от части своих свобод ради создания государства — той самой силы, которая будет их защищать. То есть, буквально: необходимость, а не зло.

У Гоббса Левиафан — великан, тело которого состоит из множества человеческих тел.
Если брать это в расчёт, то в фильме Левиафан — уже не просто бессмысленная мощь, но сила, которая обеспечивает тебе безопасность от внешних и внутренних врагов. Только здесь он — агонизирующий, издыхающий и извивающийся.

«Будь как Иов» — говорит фильм устами отца Василия. «Не сопротивляйся, смирись, поступись свободой — и никто не тронет тебя, доживёшь до 140 лет, и беды кончатся, и сынов увидишь до седьмого колена».

«А это — пройдёт» — вторит ему кит, плещущийся в море и скелет кита, лежащий на отмели.

«Придёт время и тех, современных, а пока пускай ещё повисят на стенке» — вторит им подполковник ГИБДД, расстреливающий из автомата портреты вождей.

А точку ставит мальчик, глядящий в потолок новой церкви — и видящий там то же самое, что в разрушенной церкви видел пьяный Николай. Всё рухнет. Если долго сидеть у реки, рано или поздно по ней проплывёт тело дохлого левиафана.

Только имел ли это в виду Звягинцев? А чёрт его разберёт, за всей этой смысловой хореографией.

Фильм-то хороший. Мне понравился. И ладно.

5 комментариев:

  1. И что-то сразу смотреть расхотелось

    ОтветитьУдалить
  2. Сейчас, когда мысли улеглись, у считаю, что смысл фильма в том, что к богу можно прийти только переплыв море говна. В общем, чем глубже в говняшку прыгнешь, тем сильнее катарсис.

    ОтветитьУдалить
  3. В принципе, если взять ветхозаветную Книгу Иова, то всё там так и есть – с той лишь разницей, что Иов на бога не ропщет, несмотря на то, что всё потерял. А тут герой возмущается, и результат соответствующий.
    Получается, фильм антиклерикальный, но при этом очень христианский.

    ОтветитьУдалить
  4. Мне кажется в "Левиафане" не надо смотреть на драматургию и персонажей. Многие драматические арки не заканчивается по правилам, какой-либо развязкой. Персонажи просто растворяются в том мире. Дмитрий уезжает в Москву, исчезает. Лилия убита, или покончила с собой, не однозначно. Николай скрывается за стенами тюрьмы, исчезает. Ромку спрашивают, хочет ли, чтобы его усыновили, но фактически не известно, согласился ли он, и даже если согласился, то что с ним будет.
    И получается так, что главным героем всего фильма был зритель. Тут всё ради него. Зритель проживает фильм. Собственно само отношение персонажей к богу не важно. Они всего-лишь персонажи и своим примером не могут научить. Формально Звягинцев снял параболу, но это не притча в классическом смысле.
    Так вот когда я говорил про погружение в говно, я говорил именно о том, что зрителя погружают. И зритель может всплыть со словами: "Так не бывает, весь фильм чушь и ни ко мне, ни к реальности отношения не имеет", и обломается с очищением, а может нырнуть по глубже, понять что, да, дерьмо снаружи меня - дерьмо внутри меня и прийти к раскаянию и царствию небесному.

    ОтветитьУдалить
  5. >>Меду собой что-то почти успешно порешали
    Поправь

    ОтветитьУдалить